с переходным через улицу настроением, огибая шлепнутые об асфальт фрукты непонятных расцветок, шествуя подобно каравану, вышагивая размашисто в полтора верблюда шагом, сосредоточа взгляд куда-то на переферию, с грустным сражением лица под глазами, двигаясь осуждающее к силе тяготения, переставляя все доступные ноги, мелькая чем-то редко осмысленным, с готовым на многое носом, вежливая пропуская светофоры и уступая столбам, переступая через вмятины, лужи и себя. Шел. Шел? Шагал. ( Collapse )
Иногда кажется, что ум закончился. Иду ищу его в банках с кофе, в банках из-под кофе, в пакетиках с зеленым чаем, в сосисках в тесте и эклерах с кремом. Вроде бы и знаю что ума в пакетиках нет, но так подумать про это, видимо, нечем.. Нечтаю только, только вот так и нечтаю.
Он велит приготовить свой быстроходный либурнский корабль. Кормчий вслух, осторожно: "на кой?" про себя: "бля!"
"Смелым счастье покров и защита. Ну пошел, правь к Помпиану" Исправляет что записали. "Болваны!". Пишет сам: "Туда спешу, откуда бегут другие". Кормчий что-то про душу, богов, мать. Верно, морские обеты или молитва.
"Чуждый страха, прямым путем, никуда не сворачивая, он стремится в опасное место." в Это опасное место.
Он подплыл! - Там - трепещущий друг. Он обнимает, шутит. Но тот взвинчен и скучен. Плиний вдруг велит нести себя в баню. "Эй, неси меня в баню" Несут.
Будь я учителем рисования, так заставлял бы учеников первые три года изображать только дрожжи. Дрожжи изображать надо! Чтоб руку набить, чтоб изодрожжала, чтоб всех рисуемых изображалко было.
Видел скифов в скафандрах: пили кофе, мантры читали. Зачем вам говорю, дурилкам, эти шлемы? Не современно. А они мне: ты нас не ровняй с бренными, мы, постепенные скифы, древними своими травмами лучше мировые тренды чувствуем.
